О новой американской Морской стратегии (Часть 1)
ВМС США всё ещё сильнейшие в мире. Но их стратегическая слепота рано или поздно скажется. На фото – авианосец «Нимитц» и часть авиакрыла в парадном строю. Source: U.S. Navy/Mass Communication Specialist 3rd Class Keenan Daniels
Читателю предлагается статья члена Палаты представителей Конгресса США от штата Вирджиния, члена Демократической партии, вице-председателя Комитета палаты представителей по Вооружённым силам, отставного коммандера ВМС США (commander – звание, эквивалентное капитану 2-го ранга в ВМФ России) Элэйн Луриа (Elain Luria).
Э. Луриа является единственным примером женщины-офицера в ВМС США, полностью прослужившей весь срок службы в ВМС (в её случае – 20 лет) только в плавсоставе, без перехода в береговые службы. Она закончила Военно-морскую Академию в Аннаполисе, получив там гражданские степени бакалавра по физике и истории, а также освоив французский язык. Затем она обучалась в Военно-морской Школе атомной энергетики (Nuclear Power School). Её служба начиналась на командном корабле «Блю Ридж», за время службы на котором она получила степень магистра в области «Управления проектированием» (Engineering management). За годы работы она шесть раз участвовала в боевых службах, в том числе с реальным участием кораблей ВМС в военных действиях.
Её последней должностью было командование 2-м отрядом десантно-штурмовых плавсредств (Assault craft unit 2), на военно-морской десантной базе Литтл Крик, Вирджиния. Отряд имеет в своём составе десантные катера разных типов и вспомогательные катера. Численность личного состава отряда – 400 человек.
Она демобилизовалась в 2017 году, и активно занялась бизнесом, показав хорошие результаты. Затем пришло время избираться в Конгресс.
Элэйн Луриа, официальное изображение в Конгрессе 116-го созыва
Луриа является жёстким критиком нынешнего командования ВМС США, включая Начальника Военно-морских операций Адмирала Майкла Гилдэя, которому приходится крайне тяжело на любых слушаниях, в которых участвует Луриа. По всей видимости, Луриа планирует играть большую роль в американском военно-морском строительстве, свидетельством чего являются регулярные выходы в разных изданиях статей на стратегическую тематику за её авторством.
Продолжением тренда является её статья на сайте cimsec.org, которая называется «Новая Морская стратегия США» (A new U.S. Maritime strategy).
Это весьма любопытный текст, разбор которого очень многое может сказать о том, какие идеи по поводу будущего применения ВМС США бродят сегодня в головах у американских элит, и каким в итоге, в принципе, может оказаться будущее ВМС США, а также и действия ВМС США против соперников Америки в мире.
Все утверждения в статье лежат на совести автора, а не переводчика. Весь тест ниже – перевод этой статьи на русский язык.
Статья «Новая Морская стратегия США»
В этой статье описывается путь, что привел к нынешней «стратегической недостаточности» ВМС США [1], и предлагаются рамки для новой Морской стратегии, которую, я считаю, следует немедленно разработать вместе с соответствующей оценкой структуры [военно-морских] сил. С небольшим увеличением финансирования величиной в 5 % Военно-морские силы в течение следующих пяти лет смогут добиться 90 % изменений, диктуемых этой стратегией.
Смерть Военно-морской стратегии [2]
Закон о реорганизации Департамента обороны Голдуотера-Николса от 1986 года эффективно покончил с Военно-морской стратегией. Посредством этого закона Конгресс обеспечил себе право на вмешательство и возможность «вернуть корабль на правильный курс» [3] после серии хорошо «разрекламированных» военных провалов, ответственность за которые, как это тогда виделось, проистекала из неспособности видов ВС работать совместно, без влияния [на них] узковедомственных интересов.
Закон Голдутера-Николса подтвердил и усилил роль Секретаря обороны и существенно расширил границы власти Председателя комитета начальников штабов, эффективно отстранив начальников и секретарей видов ВС от любой роли в структуре оперативного командования и от роли советников Президента. Они были превращены в «бюджетных воинов» [4], и ВМС оказались кораблём без управления.
Закон также был направлен на повышение качества офицеров на должностях в межвидовых (общих для объединений из разных видов ВС) командных структурах [5] и требовал, чтобы все офицеры проходили службу на таких должностях с предварительным условием до повышения до флаг-офицера или получения генеральского звания.
В результате виды ВС изменили карьерные пути офицеров в соответствии с этими новыми требованиями провести время на должности, относящейся к межвидовым командно-административным структурам. Каждый вид ВС должен был соответствовать новым требованиям к продвижению офицеров, что, в конечном итоге, определяло карьерный рост каждого офицера, в результате чего офицеры как можно быстрее переходили от одного принципиально важного этапа службы у другому. Офицер больше не мог позволить себе проводить несколько сроков на должностях в штабах ВМС, изучая стратегическое искусство. Стратегия была только для Объединённого штаба [6] – только для Председателя ОКНШ.
Начальник Военно-морских операций (Chief of Naval Operations (CNO)), единственный начальник вида ВС, в названии должности которого есть упоминание операций – имел уникальную роль с момента появления этой должности в 1915 году. Официальная роль начальника была закреплена в 1947 году в соответствии с Общим приказом № 5 как:
«(а) командование (сам начальник де-факто является командующим) оперативными силами, (б) главный военно-морской советник президента и Секретаря ВМС».
Едва высохли чернила на общем приказе, как силы в Конгрессе и Белом доме приступили к дальнейшим запускам трендов в последующем объединении вооруженных сил. В течение следующих 20 лет в серии законов роль начальника в оперативных вопросах была полностью устранена, и к 1970-м годам тогдашний CNO, адмирал Элмо Зумвалт, был убежден, что ВМС «путались насчёт оправданий для своего существования».
Томас Хон в своей книге «Власть и перемены» (Power and change)упомянул, что штаб Начальника военно-морских операций (OPNAV) был скорее «слабой конфедерацией» [7], нежели органом оперативного управления.
Так было, однако, только до 1978 года, когда Начальник Военно-морских операций адмирал Томас Хейворд, только что пришедший с поста командующего Тихоокеанским флотом США, превратил критицизм Зумвалта в реальные перемены. Хейворд был убежден, что ВМС нуждаются в перерождении, как стратегически, так и тактически – проще говоря, ВМС нуждались в стратегии, отталкиваясь от которой, можно было бы планировать и создавать программы.
Как заметил профессор Джон Хаттендорф из Военно-морского колледжа,
«Хейворд стремился перейти… от битвы за бюджет к анализу стратегических вопросов глобальной морской державы».
В 1981 году министр ВМФ Джон Леман сделал ставку на концепцию Хейворда Sea Strike [8], чтобы установить цель создания ВМС из 600 кораблей [9], которую он почти достиг, прежде чем покинуть свой пост.
Начальник военно-морских операций (де-факто командующий ВМС) адмирал Том Хейворд (на заднем плане в шлеме) готовится к вылету на штурмовике А-6 с авиабазы ВМС Субик-Бэй, Филиппины. Цель полёта – визит на авианосец «Мидуэй», человек в кепке на переднем плане – пилот. Source: PH3 Kenneth Flemings, via U.S. National archives
Потом появился Закон Голудтера-Николса. Никто не может отрицать, что он был успешным в части интеграции видов ВС в единую силу, однако, никто также не может отрицать и пагубные последствия для стратегии и закупок в видах ВС в отдельности, которые наступили в результате вступления в силу этого закона.
Как я писала в своей статье «Загляните в 1980-е, чтобы просветить флот насчёт сегодняшнего дня», ВМС не имеют и не имели Морской стратегии на протяжении 30-ти прошедших лет. Более того, в последнем тридцатилетии можно было видеть провалы в создании одного класса кораблей за другим, что в итоге привело к потере целого поколения кораблестроения.
В качестве «бюджетных воинов» многие начальники военно-морских операций всё-таки пытались оставить свой след в развитии своего вида ВС, и у некоторых это получилось – к добру или нет. Тем не менее то, что успех или неуспех ВМС лежал на плечах отдельно взятого Начальника военно-морских операций или Секретаря ВМС, однозначно явилось следствием отсутствия у ВМС стратегии. Как я упоминала в своей статье, по-бычьи упрямый подход секретаря Лемана: «сначала стратегия, потом требования, затем меморандум с программами и их целями, затем бюджет» – остаётся резко контрастирующим по сравнению с Военно-морским руководством последующих [за эпохой Лемана] десятилетий, движимым борьбой за бюджет.
Чем является и чем не является Морская стратегия?
Стратегия в военном деле – это достижение политических целей силой или, как часто цитируют Клаузевица, «продолжение политики другими средствами» (так в тексте – Перев.).
В этом году, как и во многие другие годы, военачальники заявляли на слушаниях в Комитете по вооружённым силам Палаты представителей, о том, что они готовы «соперничать в глобальном масштабе, сражаться и побеждать в войнах нации» [10].
Тем не менее, получив вопрос «а что значит «побеждать»?», некоторые военачальники оказывались сбитыми с толку. Начальник штаба армии недавно заявил, что «победа над Китаем – это когда с Китаем не пришлось воевать» (в смысле: Китай отказался от войны – Перев.). Я согласна с ним, за исключением того, что это был не вопрос, а постановка проблемы. Мы не можем определить, что означает «победа». Когда нельзя определить что такое победа, нельзя написать стратегию [для достижения победы].
Как будет выглядеть победа над Китаем?
Множество военно-морских стратегов, включая сэра Джулиана Корбетта, утверждали, что война не может быть выиграна исключительно военно-морскими или воздушными операциями. Аналогично председатель ОКНШ генерал Марк Милли совсем недавно заявил, что «решающие результаты в войне могут быть достигнуты исключительно на земле».
Значит ли это, что мы не можем достигнуть решающих результатов с Китаем без наземного вторжения на его континентальную часть?
Сегодня военный рост Китая угрожают глобальному балансу сил, и, как писал Фукидид, рост могущества одного игрока угрожает всем остальным. Нельзя сказать, что Китай, как и любая другая страна, не может защищать себя, но та страна, которая не разделяет идеалов свободного, демократического мира, нарушает международные нормы.
Как и в случае с дестабилизирующими действиями России, если они не будут управляться должным образом, действия Китая могут быть неправильно истолкованы и привести к непреднамеренному конфликту.
Именно эта двусмысленность определяет потребность ВМФ в новой глобальной Морской стратегии – и дополнительной национальной Морской стратегии, которая включает в себя полный спектр коммерческой морской деятельности, отечественное судостроение и ремонт, а также деятельность правоохранительных органов на море. Это особенно важно, когда ресурсы обороны ограничены из-за конкурирующих приоритетов со стороны расходов, не связанных с обороной, и между самими видами вооружённых сил. Эта военно-морская стратегия должна разрабатываться военно-морскими лидерами, а не ОКНШ или канцелярией Секретаря обороны.
После окончания Второй мировой войны стратегия оборонного планирования США была разновидностью политики войны на два фронта. Сегодняшняя «Национальная оборонная стратегия» [11] призывает вооружённые силы быть способными
«пресечь агрессию со стороны ведущей державы, сдерживая [одновременно] оппортунистическую агрессию где угодно».
Определяя ведение наступления (разбить агрессию) как главную способность наших сил, «Стратегия» ограничивает мышление в отношении баланса между наступлением и обороной в военной стратегии и приводит к сохранению большой постоянной армии и боевой тактики времен холодной войны в качестве предпочтительных методов обучения и оснащения наших войск.
(продолжение следует)
Элэйн Луриа, перевод Александр Тимохин,
«Военное обозрение» (topwar.ru)
#ВМС_США #флот #ВМФ #стратегия #США