Бьет наш последний, Двенадцатый час! Слышите голос, сзывающий нас, Голос забытый, но голос родной, Близкий, знакомый и нам дорогой. Слышите вы этот властный призыв Слиться в единый, могучий порыв, В грозную тучу крылатых орлов, Страшных для наших исконных врагов. Рыцари чести и долга, вперед! Гибнет отечество, гибнет народ, Стонет под гнетом родная земля, Стонут и плачут леса и поля! Время не терпит, страданье не ждет, Вождь Венценосный вас громко зовет
В даль роковую, кровавую даль, Где притаилась людская печаль... Взденьте кольчуги, возьмите булат, Крест начертите на золоте лат. К битве священной готовясь скорей, Смело седлайте ретивых коней! Время не терпит, страданье не ждет, Гибнет отечество, гибнет народ, Гибнут святыни родных очагов В яростном стане кровавых врагов. Рыцари чести и долга, вперед! Голос Державный нас снова зовет В грозный, великий Крестовый поход. Рыцари чести и долга - вперед!
Большинство солдат и офицеров в армии относятся к православной вере благожелательно. Но это, конечно, не касается представителей сект. Те, по определению, к священнику настроены враждебно. А сектанты в армии, к сожалению, имеются. Но в последнее время наблюдается очень опасная тенденция появления всё большего количества неоязычников, родноверов. Особенно эти деятели любят поговорить про историю нашего Отечества. Затягивают песню о том, как христианство уничтожило богатейшую славянскую культуру. Неоязычники говорят русской молодёжи: «Вы любите Россию? У нас – подлинная Русь, не испорченная чужеземным христианством. Идите к нам! Только у нас вы сможете стать истинно русским человеком, познать исконную русскую веру, которой мы были лишены много веков».
Есть этому явлению и объективные причины. И сейчас, да и в советские времена языческий период истории Руси изучался в школе из рук вон плохо. В результате все, кто ограничивался только школьным учебником истории, не имеют о русском язычестве никакого представления. Их можно убедить в самых невероятных вещах. Малообразованные люди – благодатная почва для распространения любых псевдоисторических мифов, сочинённых причём совсем не в древности, а уже в наше время. Человек же осведомлённый сразу скажет, что и неоязычество, и родноверие к подлинной русской истории, к действительно языческим верованиям древних славян не имеют никакого отношения. Ни малейшего! Эти «учения» базируются скорее на сказках Толкиена и на западных фэнтези-романах. Но, на беду нашей молодёжи, идейная база неоязычников подготовлена людьми умными, грамотными, прекрасно разбирающимися в законах идеологической войны, знающими, чем можно привлечь к себе молодёжь. Они умело, по всем правилам ведения информационной войны, доводят до молодёжи свои сказки.
Война бывает или насилием (нападение англичан на буров), или протестом против насилия (конфликт 1939 г. из-за Данцига, отнятого у Германии по Версальскому диктату). Корыстная война может прикрыться некой идеей (Италия отняла у Турции Ливию в якобы цивилизаторских намерениях), а идеологическая война может иметь меркантильную подкладку (США дважды ввязались в войну в Европе не только ради спасения демократии, но и ради поддержки европейских клиентов своей торговли). Генералы Бонапарт, Моро, Жубер, воюя, распространяли за пределы Франции идеи Французской революции - это были революционные войны. Термин «революционная война» не равнозначен предлагаемому термину «мятежевойна». Между этими двумя понятиями такое же различие, как между печенежскими зажигательными стрелами и американским «напалмом». В революционной войне войска имеют кроме войсковых знамен и революционные. В мятежевойне военное и революционное тесно переплетено, причем революционное может превалировать над военным, мятежные действия народа могут быть значительнее воевания войска, революционные вспышки могут быть победоноснее сражений.
В классических войнах психология была дополнением к оружию. В революционных войнах к психологии войска присоединяется психология народных движений. В мятежевойне психология мятежных масс отодвигает на второй план оружие войска и его психологию и становится решающим фактором победы или поражения. Война издревле удары оружием по телу врага подкрепляла ударами по его психике. Петрово поучение, что «...всему есть мать бесконфузство, ибо сие едино войско возвышает и низвергает», и суворовское «кто испуган, побежден наполовину» указывали на великое значение на войне психологических факторов. Однако психологический эффект достигался не только применением идейной и материальной внезапности и тактики и стратегии, но и средствами вспомогательными, прилагающимися не столько к войску врага, сколько ко вражескому народу: золото, «прелестные письма» и устрашение пытались внести разложение во враждебное государство. Теперь эти вспомогательные средства стали главными. Во время Второй всемирной войны англо-американцы пользовались террористическими воздушными действиями, а Советы и Англия - революционно-партизанскими действиями для психического размягчения вражеского народа и его Вооруженных сил. Это не дало желаемых результатов: правда, венцы с их «uns каnn jeder» (нас может всякий) пали духом, но берлинцы в развалинах своего города оставались тверды «Uns капп keiner» (нас никто не может). Психологическое действие сверхтеррора - атомных бомбежек - еще неизучено опыт Хиросимы и Нагасаки говорит мало, потому что Япония капитулировала от двух атомных бомб, когда уже потеряла флот и истощила свое войско. Во всяком случае, можно утверждать, что просчитались и терророавиационный генерал Харрис с его истреблением женщин и детей, и советчики с их предвоенной теорией, что они в каждой вражеской стране подымут гражданскую войну; Харрис перебил в Германии миллионы небойцов, но духа народа не сломал, Ворошилов не поднял партизанщины в Германии, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Японии; Индонезии, Бирме, Малайе.
Такие таблички висят не где-нибудь, а в самом центре Москвы. Получается, лучше всех у нас в России устроились палачи вроде Белы Куна. Как им хорошо: сначала вели тотальную войну против русской исторической памяти, а теперь сами стали историей, которую, понимаешь, "надо уважать". Творили немыслимые бесчинства в наших святынях, а теперь остались в нашей жизни в виде табличек и памятников, которые, понимаешь, не тронь. Когда видишь всё это в наших городах, хочется проснуться из этого кошмарного 100-летнего сна, сказать, что наяву этого никогда не было.
Несведущие люди, к тому же желающие выгодно предстать в образе "патриотов" и "защитников истории", постоянно обвиняют нас, дескать, мы оплёвываем прошлое. На поверку такие обвинения оказываются враньём и подтасовкой фактов. Мы как раз, напротив, хотим переосмыслить советский период, поставив во главу угла не ложное государственничество, где Сталин превращается в "великого деятеля", а истинное христианство, которое проповедует любовь к ближнему и непримиримость ко злу.
